(пьеса в двух действиях)

Действующие лица:

Хельга

Тамара, ее мать

Аарон

Маттиас

Томас

Жан-Пьер

Ахмед

Иванов

Цыгане, мужчины и женщины в русских народных костюмах

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Сад возле дома Хельги.

ТОМАС. Хельга...

ХЕЛЬГА. Иди отсюда!

ТОМАС. Хельга...

ХЕЛЬГА. Убирайся!

ТОМАС. Ну, пожалуйста!..

ХЕЛЬГА. У тебя прибор работает?

ТОМАС. Прибор? А-а, да, работает, все нормально, все очень хорошо.

ХЕЛЬГА. Вот и иди, пока работает.

ТОМАС. Правда, работает. Не веришь?

ХЕЛЬГА. Иди, говорю, не то отломаю!

ТОМАС. Хельга!..

ХЕЛЬГА. Выпей на дорогу и вали. Ну, пей.

Хельга наливает в кружку шнапс. Томас отпивает, задыхается.

ХЕЛЬГА. Вот рыба тухлая!..

ТОМАС. Ва!.. ва!.. ва!..

ХЕЛЬГА. Заткнись!

ТОМАС. Ды!.. ды!.. ды!..

ХЕЛЬГА. Ну!

ТОМАС. Воды!..

ХЕЛЬГА. Я тебе говорила – не приходи? (Дает воду).

ТОМАС. Я же с чувством...

ХЕЛЬГА. Плевать мне на твои чувства!

ТОМАС. Хельга...

ХЕЛЬГА. Пей. (Протягивает кружку со шнапсом).

ТОМАС. Нет, что ты, у меня все горит.

ХЕЛЬГА. Ну, так дуй тушить.

ТОМАС. Хельга!.. Милая!.. Я ведь к тебе со всей душой, со всем сердцем!.. И они у меня – и душа, и сердце – разрываются на мелкие части! И слезы страдания переполняют каждую из частей. Я плачу, я рыдаю, утопаю в слезах, Хельга!

ХЕЛЬГА. Какая гадость. Слизняк.

ТОМАС. За что ты так ко мне, почему?!.

ХЕЛЬГА. Дети от тебя слишком крупные, не разродишься.

ТОМАС. Я никаких витаминов не принимаю и ем плохо. Уже полгода. Врач сказал – должно помочь.

ХЕЛЬГА. Ты деньги на своих перевел?

ТОМАС. Вдвойне.

ХЕЛЬГА. Перевел, и свободен.

ТОМАС. У тебя кто-то есть!

ХЕЛЬГА. У меня всегда кто-то есть!

ТОМАС. Кто?! Я просто спросил, ничего не имел в виду. Есть, и хорошо, очень хорошо.

ХЕЛЬГА. Иди отсюда, доведешь до греха.

ТОМАС. Я сделаю все, что ты хочешь...

ХЕЛЬГА. Вот и валяй!

ТОМАС. Хельга!

ХЕЛЬГА. Тебя как зовут?

ТОМАС. Ты забыла!

ХЕЛЬГА. Как?

ТОМАС. Томас я.

ХЕЛЬГА. Ну и имя!

ТОМАС. Я сменю.

ХЕЛЬГА. Тьфу!

ТОМАС. Хельга, я хочу быть рядом!.. всегда с тобой рядом! И, чтобы достичь этого, я на все готов. Только скажи, что тебе нужно, всем обеспечу. Правда! Ты же знаешь, если я обещаю, все будет сделано точно в срок, без единой ошибки, идеально. Потому что у меня такой характер – говорю, значит, сделаю. Мы же немцы, да? мы иначе не можем. Прочность, надежность. Со мной ты будешь как за каменной стеной. Основательность, обстоятельность – наша сила, наша воля, наше преимущество перед любым народом, перед любым! Приказывай, исполню любую твою прихоть!

ХЕЛЬГА. У меня – только одна.

ТОМАС. Да!

ХЕЛЬГА. И если через секунду ты ее не исполнишь...

Хельга встает. Теперь мы видим – она невероятных размеров женщина, крепкого, мощного, богатырского телосложения.

ХЕЛЬГА. Я тебя предупредила!

Хельга замахивается, от чего Томас падает.

ТОМАС. Я люблю тебя! (Убегает).

За сценой слышен крик Томаса: «Чувства кулаками не выбьешь»!

ХЕЛЬГА. Вернись и я докажу обратное.

Голос Томаса за сценой: «У меня еще с прошлого раза не зажило!» «Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя!..»

Входит Тамара, маленькая, худенькая старушка, говорит с легким грузинским акцентом.

ТАМАРА. Кто здесь так кричал?

ХЕЛЬГА. Иди спи, мама.

ТАМАРА. Я спала, но он поднял такой шум, что я проснулась. Кто это был?

ХЕЛЬГА. Его уже нет.

ТАМАРА. Как и моего сна.

ХЕЛЬГА. Иди, ты уснешь быстро. Ложись, посчитай про себя внуков.

ТАМАРА. Проще звезды на небе. Зачем он так кричал, чего хотел?

ХЕЛЬГА. Денег.

ТАМАРА. Ты что, им платишь?

ХЕЛЬГА. Заплатить хотел.

ТАМАРА. Куда же он пошел? Пусть вернется.

ХЕЛЬГА. Зачем тебе деньги, мама?

ТАМАРА. Деньги никогда не помешают.

ХЕЛЬГА. Тебе чего-то не хватает?

ТАМАРА. На родину хочу. В Грузию, в Кутаиси. Ты – немка, тебе не понять. Да... Там теперь все по-другому.

ХЕЛЬГА. Расскажи мне про Грузию, мама.

ТАМАРА. Про Грузию нельзя рассказать, эта страна, которую понимаешь не головой, а сердцем. Сердце разговаривать не умеет. Про нее можно только петь.

 ХЕЛЬГА. Спой.

ТАМАРА. Пою все время, только ты не слышишь.  Тебя Господь не ушами, другим одарил – рост, здоровье и способности необычайные.

ХЕЛЬГА. Какие уж там способности.

ТАМАРА. Ах, милая, рожать с такой скоростью, с такой производительностью,  да так часто, не каждое животное может. К тому же одних мальчиков.

ХЕЛЬГА. Любви хочется, мама, настоящей любви. Ты вот любила папу?..

ТАМАРА. Да за что его любить? Ни денег, ни всего остального.

ХЕЛЬГА. Я его совсем не помню. Он крупный был?

ТАМАРА. Маленький и толстенький – пивная кружка. И глупый. Чего я с ним поехала, сама не знаю. Молодая была, дура.

ХЕЛЬГА. А я – крупная.

ТАМАРА. Ты, деточка,  не крупная, ты громадная. Не знаю, в кого ты такая. Мама говорила, прадед был большой – метр семьдесят три росту. Может, в него? А рожаешь чуть ли не каждые три месяца по десять-двенадцать  человек, и все здоровые, без отклонений. Нет, не понимаю. Видимо, у твоего папаши в роду не все в порядке было. Пусть земля ему будет пухом.

ХЕЛЬГА. Он умер?

ТАМАРА. Кто его знает, он мне не отчитывается.  Не умер, так умрет, пусть тогда пухом и будет.

ХЕЛЬГА. Почему он нас бросил?

ТАМАРА. По трусости. Когда тебе три месяца исполнилось, решил на тебя посмотреть, познакомиться, дочка все-таки. Посмотрел. С тех пор его никто не видел.

ХЕЛЬГА. Почему?

ТАМАРА. Потому что выглядела ты лет на пять. Лежала в кровати – в одной руке буханка, в другой – палка колбасы. Перекусывала. Тебя, дочка, надо в музее показывать.

ХЕЛЬГА. Значит, ты кроме отца, так никого и не полюбила?

ТАМАРА. Бес меня попутал с твоим отцом! Никогда я эту пивную кружку не любила. Дато – вот моя первая и единственная любовь. Папаша твой случайно подвернулся, турист чертов! Думала, уеду с богатым немцем и все у меня будет хорошо. Уехала. Ни хорошо не стало, ни немца, ни Дато. Только ты и осталась у меня. Видимо, потому ты такая большая, что за все мои потери отдуваешься. Дато! Ему я была всегда верна. Даже когда была с твоим отцом, я думала о нем. Каждый раз. И когда тебя рожала, кричала – Дато, мой Дато! Где ты теперь, мой любимый?!

ХЕЛЬГА. А он был крупным?

ТАМАРА. Чуть повыше меня. Но очень шустрый. Такой был проворный парень! Да, есть что вспомнить.

ХЕЛЬГА. Я завидую тебе, мама. У тебя папа и Дато были.

ТАМАРА. Тебе ли завидовать, милочка? У меня двое – Дато и любитель пива, а у тебя сколько всяких перебывало?

ХЕЛЬГА. Да только все впустую.

ТАМАРА. Каждый квартал – новый! Это ж сколько будет? Сосчитать невозможно.

ХЕЛЬГА. Был бы в них толк, хоть в одном... Пустой звук, что были, что не были. Самцы-производители. Тьфу!

ТАМАРА. Ах, Хельга!

ХЕЛЬГА. Любовь, любовь мне нужна, только ее и ищу. Да не найду никак. Не знаю, есть ли она вообще, или это все россказни. Но искать продолжаю, не сдаюсь, ни чем не брезгую. Вот только все какие-то говнюки попадаются. Один гнуснее другого. Ни положение, ни национальность, ничего их не спасает. Только и могут, что писькой трясти. Все мозги в нее ушли. Наградил же их господь!

ТАМАРА. Мне нравилось когда-то...

ХЕЛЬГА. Что?

ТАМАРА. Дато вспомнила. Все время про него думаю.

ХЕЛЬГА. Поезжай в свою Грузию.

ТАМАРА. Поеду, обязательно поеду.

ХЕЛЬГА. Почему, между прочим, у меня не было ни одного грузина? Странно это. Тем более, что я сама грузинка немного.

ТАМАРА. Немка ты.

ХЕЛЬГА. Попался бы мне грузин, возможно, я полюбила бы его.

ТАМАРА. Вот если бы тебе попался такой, как Дато...

ХЕЛЬГА. Маленькие мне не нравятся.

ТАМАРА. По сравнению с тобой не маленьких не бывает. Пойду. Если кто деньги предлагать будет, не отказывайся. Еще одни качели для детского сада купим, в школе  яблони посадим.

Тамара уходит.

Из-за кустов слышен голос Жан-Пьера: «Эй, пс... Эй, пс... Я здесь... Хельга, Хельга... Ты одна? Ты наконец одна»!

Выходит Жан-Пьер.